Пограничница. А. Сенченко. Газета «РЫБАК РЫБАКА» №11 2001

         Большому кораблю - большое плавание. Крупной щуке - большая вода. Я тоже так считал, стремясь на огромные водные просторы в надежде изловить достойный памяти трофей. Вот и в 1989 году мой маршрут пролег через Ильмень, Ладогу и Онегу. Поохотился и порыбачил на славу, но заветной цели так и не достиг: моими блеснами и воблерами прельщались только «щурята» до 4-5 килограммов весом. На обратном пути в Москву свернул с трассы и заехал в глубинку Псковской области. Южнее Псковского озера, где до 1939 года пролегал сухопутный участок границы с Эстонией, тянется цепь небольших лесных озер с сухими перемычками. На берегу одного такого озера была избушка, где я и провел целую неделю.
         Озеро представляло собой почти круглую чашу с диаметром примерно 1 километр, окруженную холмами, поросшими старым сосняком. С берега, рядом с избушкой отлично ловились удочкой окунь и плотва. На спиннинг брали окуни покрупней и щуки-«травянки». О чем можно еще мечтать!?
         По вечерам к противоположному берегу подсаживались небольшие стайки уток, и решил я для полного счастья еще и поохотиться. Рано утром, еще затемно выбросил на воду пяток резиновых чучел и, замаскировавшись в прибрежном кустарнике, стал ждать. Утки не прилетели, выглянуло солнце, и я пошел собирать чучела. Но не успел подойти к кромке воды, как рядом с чучелами образовался огромный бурун, опрокинувший на бок резиновых уток, и тень размером со строевое бревно медленно ушла в глубину. Я потерял покой. Перетряс свой спиннинговый арсенал и отобрал самую толстую леску, поводки-тросы и самые большие блесны с огромными крючками. Не доверяя покупному багорику, из подручного материала смастерил внушительный багор. Во всеоружии вернулся к месту утренней засидки, размахнулся и, что есть силы, забросил в озеро самый большой из имевшихся у меня 28-граммовый медный «шторлинг». Он унес с собой почти всю леску со шпули, и, включив лесоукладыватель, я принялся считать. На двадцатой секунде со счета сбился, а блесна все еще погружалась. Наконец, она достигла дна, и я начал подмотку. Через несколько оборотов почувствовал, как блесна ткнулась в одну бровку, затем в другую, вышла на мелководье, где ее тут же схватила «травянка»-недомерок. Сделал следующий заброс и опять попробовал считать. Снова сбился. Вновь два удара блесны о подводные бровки, выход на мелководье и очередной щуренок. Посмотрел на часы: тридцать минут прошло, и только два заброса! Отправился к дому, периодически забрасывая блесну. Рельеф озерного дна везде одинаков: бездна, две глубинные бровки и прибрежная мель, облюбованная небольшими щучками. Но где «крокодил»?
         Этот вопрос не давал мне покоя. Вечером я решился на подвиг. Стояла середина теплого «бабьего лета», но вода в озере была довольно холодной. «Час выдержу, не впервой!», - подумал я, зайдя в воду в кроссовках и тренировочных штанах чуть ли не по грудь, осторожно прощупывая дно багром. Воткнул его в грунт рядом с собой и сделал заброс, но не к центру озера, а наискосок к береговой линии.
         В этот раз блесна достигла дна относительно быстро. «Метров двадцать», - прикинул я и начал осторожную подмотку. Блесна стукнулась только один раз, значит первая бровка еще глубже, и я ее пропустил. Зато вдоль второй бровки блесна шла довольно долго. Сделал еще несколько пустых забросов. Стал замерзать, но решил проверить и другую сторону. Забросил, подождал и крутанул ручку катушки. И тут я пожалел, что затеял всю это. Я просто испугался. Ощущение холода сменила испарина на спине и лице, и почему-то сразу захотелось к людям, в большой город. Удара не было. Была потяжка, но до того «живая» и мощная, что мой стеклопластиковый одноручник весь погрузился в воду, прихватив и мою правую руку чуть ли не по плечо. На ногах я устоял, вцепился в спиннинг второй рукой и, касаясь воды подбородком, стал пятиться к берегу. То, как быстро фрикцион катушки сдает леску, я ощущал по вибрации рукояти удилища.
         Воды стало по пояс. Лески на шпуле осталось совсем немного, и я затянул тормоз чуть ли не до упора. Поднял удилище по возможности вертикально, но «тюльпан» все равно оставался под водой. О том, выдержит ли снасть эту борьбу, в тот момент не думал. «Главное - выбраться на берег», - вот единственная мысль, которой я подчинил все свои действия. Фрикцион еще раз гнусно взвизгнул, но в этот момент я уже стоял в воде по колено.
         Дальнейшие события развивались очень просто. Я начал подматывать леску, и рыба, как ни странно, довольно податливо пошла к берегу. Когда метрах в двадцати от меня образовался мощный бурун и конец удилища опять нырнул в воду, я понял, что «мы» прошли вторую бровку. Еще через несколько секунд показался мой «оппонент». Под два метра длиной, пятнистый, с огромной головой черно-зеленый «крокодил» смотрел на меня злыми глазами, лениво пошевеливая хвостом. Щуке надоело смотреть на меня. Она мотнула головой, и спиннинг облегченно распрямился. Ничего не понимая, я подмотал блесну к тюльпану. Щука оставалась на месте. Я прохрипел что-то сорвавшимся голосом и взмахнул удилищем, будто пас гусей. Этот жест отчаяния щука восприняла как прощание, развернулась и очень-очень медленно пошла на глубину. Об упущенном трофее я ничуть не сожалел. Я был горд собой. Я нашел эту щуку. Но два крючка тройника были разогнуты в прямую линию. Это - не моя вина.
         На обратном пути заехал попрощаться с местным егерем и заодно поинтересовался глубиной того озера. «Метров 50, а может и все 70, - ответил он. - Сетями там не ловлю: сколько не ставил, утром всегда порванные снимаю. Там в глубине щуки живут, что твои подводные лодки. Довоенные еще щуки-то. Пограничники».